Ральф: — Ладно, кое-что мы имеем, но это ненадежное оружие. Оно… Он сконцентрировался и создал собственный образ: руки, разобравшие панель радиоприемника и извлекающие оттуда батарейки. Клото и Лахесис непонимающе нахмурились.

Луиза: — Он пытается объяснить, что мы не всегда можем пользоваться этой силой, к тому же действие ее непродолжительно. Видите ли, наши батарейки садятся.

На их лицах промелькнуло понимание, смешанное со скептицизмом.

Ральф: — Что в этом такого" забавного?

Клото: Ничего… И все. Вы даже не представляете, какими странными кажетесь нам — невероятно умными и проницательными в один момент и потрясающе наивными в другой. Ваши батарейки, как вы их называете, никогда не сядут, потому что вы оба стоите у бездонного резервуара силы.

Мы считали, что, коль вы уж отпили из этого колодца, вы должны были знать. Ральф: — О чем вы вообще говорите?

Лахесис снова повторил странный восточный жест. На этот раз Ральф увидел миссис Перрин, идущую в окружении ауры цвета формы курсантов Вест-Пойнта. Заметил яркую копьеобразную вспышку, отделившуюся от ее ауры.

Этот образ перекрыло изображение костлявой женщины, заключенной в мутно-коричневую ауру. Она выглядывала из окна машины. Голос Луизы произнес: «О, Мина, какой прелестный дом.» А мгновение спустя раздался звук мягко втягиваемого воздуха, и от ауры женщины отделился узкий луч. Вслед за этим последовало третье изображение, мимолетное, но впечатляющее: Ральф, хватающий за руку женщину, сидящую у окошка справочной… Поле, окружающее ее левую руку, моментально меняет цвет, окрашиваясь в бирюзовые тона.

Образ растаял.

Лахесис и Клото не отрывали взглядов от Ральфа и Луизы, те, не мигая, поражение смотрели в ответ.

Луиза: — О нет! Мы больше не станем так поступать! Это все равно что… Образ: двое мужчин в полосатых костюмах и в черных масках крадутся к выходу из банка, на плечах у них пухлые мешки с изображением доллара. Ральф: — Нет, еще хуже… Образ: через открытое окно влетает летучая мышь, делает два круга в столбе лунного света, затем превращается в Ральфа Лагоши, облаченного в пелерину и смокинг старого фасона. Он приближается к спящей женщине — не к молодой, цветущей красавице, а к миссис Перрин — и склоняется, чтобы присосаться к ее ауре.

Когда Ральф оглянулся на Клото и Лахесиса, те неистово качали головами.

Лахесис: Нет! Нет, нет и нет! Вы больше не можете заблуждаться!

Вы никогда не задумывались, почему вы Шот-таймеры? Почему паутина вашей жизни ткется десятилетиями, а не веками? Ваша жизнь коротка потому, что вы полыхаете как пожар! Когда же вы берете энергию у ваших приятелей-Смертных, вы просто… Образ: ребенок на морском берегу. Хорошенькая девчушка с золотистыми локонами, разметавшимися по плечам, бежит к кромке прибоя. В руке у нее красное пластмассовое ведерко. Она встает на колени и черпает воду из безбрежной серо-голубой Атлантики.

Клото: Вы как этот ребенок, Ральф и Луиза, — а ваши приятели — смертные, как этот океан. Теперь вы понимаете!

Ральф: — Человеческая раса действительно обладает таким запасом аурической энергии?

Лахесис: Вы все еще не понимаете. Такое количество сконцентрировано лишь… Вмешалась Луиза, голос ее дрожал, только вот от страха или экстаза, этого Ральф не мог сказать точно.

— Столько энергии сконцентрировано в каждом из нас, Ральф.

Таковы запасы каждого живого существа на нашей планете!

Ральф, присвистнув, взглянул на Клото и Лахесиса. Те утвердительно кивали.

— Вы говорите, что мы можем подпитываться от подвернувшихся под руку людей? И это абсолютно безопасно для них?

Клото: Да. Таким образом невозможно нанести им вред, как нельзя вычерпать Атлантику детским ведерком.

Ральф надеялся, что это так, потому что они с Луизой — как сумасшедшие — бессознательно заимствовали энергию. Чем же еще можно объяснить комплименты в их адрес? Люди говорили, как он отлично выглядит, что он, должно быть, преодолел бессонницу, потому что у него такой отдохнувший, цветущий, моложавый вид.

«Черт, — подумал Ральф, — я ведь действительно помолодел».

Луна уходила, и Ральф понял, что скоро займется заря пятницы.

Пора возвращаться к главной теме разговора.

— Давайте перейдем к делу, ребята. К чему вам все эти проблемы?

Что нам следует остановить?

И затем, прежде чем Ральфу успели ответить, его озарило внутреннее понимание, слишком яркое и отчетливое, чтобы в нем можно было сомневаться: — Проблема в Сьюзен Дэй? Он собирается убить Сьюзен Дэй?

Клото: Да, но… Лахесис: …но не это важно… Ральф: — Продолжайте — пришло время выложить все карты на стол.

Лахесис: Ты прав, Ральф. Такое время настало.

Они не прикасались друг к другу с тех пор, как, образовав круг, вознеслись на крышу сквозь больничные этажи, теперь же Лахесис положила легкую, как пушинка, руку на плечо Ральфу, а Клото коснулся пальцев Луизы — так джентльмен прошлых лет вел даму на бал.

Запах яблок, вкус меда, ощущение коры… Но на этот раз восхищение Ральфа смешением чувственных образов не смогло скрыть глубокого беспокойства, когда Лахесис повернул налево и повел его к краю плоской больничной крыши.

Подобно многим городам, Дерри был построен в самом неудобном географическом месте, которое только могли отыскать первые поселенцы.

Центральная часть городка раскинулась на крутом склоне; внизу медленно текла речушка. С крыши больницы Дерри походил на город, сердце которого пронзал узкий зеленый кинжал… Только в темноте этот кинжал казался черным.

В одной части располагался Олд-Кейп, дома послевоенной постройки и шумный новый завод. В противоположной части находилось то, что люди имеют в виду, когда говорят о «центре». Центр Дерри сосредоточился вокруг Ап-МайлХилл. Уитчхэм-стрит взбиралась вверх по холму, прежде чем разветвиться по сторонам на отростки улиц (Гаррис-авеню была одной из них), образующих западный район. Мейн-стрит покидала Уитчхэм на середине холма и направлялась на юго-запад вдоль более пологого склона. Этот район городка называли как Мейн-стрит-Хилл, так и Бэсси-парк. А над самой вершиной… Луиза, почти со стоном: — Боже милостивый, что это?

Ральф попытался произнести что-то утешительное, но из его груди вырвался лишь тихий крик. Рядом с вершиной Мейн-стрит-Хилл над землей распростерлось огромное, черное зонтикообразное облако, скрывая из вида бледнеющие в преддверии утра звезды. Сначала Ральф попытался убедить себя в том, что это лишь дым, что на одном из товарных складов, расположенных здесь, возник пожар… Возможно, загорелось даже заброшенное трамвайное депо в конце Нейболт-стрит. Но склады находились южнее, а депо западнее, к тому же, если бы эта злобная поганка действительно оказалась дымом, разгулявшийся ветер давно разнес бы ее в клочья. Но ничего подобного не происходило. Огромное облако зависло в небе, и было оно темнее темноты. «И никто его не видит, — подумал Ральф. — Никто, кроме меня… И Луизы… И маленьких лысоголовых врачей. Проклятых коротышек».

Ральф напряг зрение, пытаясь рассмотреть то, что скрывалось внутри облака, хотя такой необходимости не было: большую часть своей жизни Ральф прожил в Дерри и мог передвигаться по его улицам с закрытыми глазами (только не за рулем). Тем не менее, он смог разглядеть здание, находящееся внутри савана, особенно теперь, когда на горизонте засветился новый день.

Плоская круглая крыша нависала над изогнутым фасадом из стекла и кирпича.

Это сооружение в стиле пятидесятых, построенное по проекту известного архитектора (бывшего жителя Дерри) Бенджамина Хэнкома, использовалось теперь в качестве Общественного центра Дерри вместо пострадавшего от наводнения восемьдесят пятого года старого здания.

Клото повернул Ральфа к себе:

Как видишь, Ральф, ты был прав — он действительно задумал убить Сьюзен Дэй… Но не только ее.

Клото помолчал, взглянул на Луизу, затем вновь обратил печальный взгляд к Ральфу:

Это облако — вы правильно называете его саваном — означает, что в известном смысле он уже совершил то, к чему его подтолкнул Атропос. Сегодня вечером здесь соберется более двух тысяч жителей Дерри… И Эд Дипно хочет погубить их всех. Если ход событий не изменится, то он убьет их.