Конечно, никакой букашки там не было — я стала этой букашкой, — но я все равно смахнула с ее шеи невидимого жучка, опустила стекло и сказала, что он улетел. Мине еще повезло, что я обмахнула ее шею, а не выколотила мозги — вот насколько я была переполнена энергией. У меня возникло чувство, будто я легко могу пробежать всю дорогу до дома.

Ральф кивнул. Луиза, помолчав, заключила:

— Это было замечательно… Слишком замечательно. Как в телевизионных историях о наркотиках — сначала они возносят тебя в рай, а затем низвергают в ад. А что, если мы уже не сможем остановиться?

— Да, — согласился Ральф. — И что, если мы причиняем людям вред? Я все время думаю о вампирах.

— А знаешь, о чем все время думаю я? — Луиза перешла на шепот. —О том, что говорил Эд Дипно. О Центурионах. Что, если это мы, Ральф? Что, если это и есть мы?

Ральф, прижав женщину к себе, поцеловал ее в макушку. Луиза, произнеся вслух самые ужасные его мысли, облегчила боль его сердца, но и заставила задуматься над мыслью, что одиночество — самое страшное в старости.

— Понимаю, — ответил Ральф. — То, как я поступил с миссис Перрин, было сделано под влиянием момента — я вообще не раздумывал над этим. А ты?

— Именно так все и происходило. — Луиза положила голову ему на плечо. — Мы не можем поступать так и дальше, — сказал он. — Потому что это действительно может стать дурной привычкой. Потому что все, что так хорошо, обязательно превращается в наркоманию, согласна? Мы обязаны постараться выстроить некую защиту против таких неосознанных поступков. Потому что, по-моему, я пользовался этим даром, ведь так? Именно поэтому… Его перебил скрип тормозящих шин. Луиза и Ральф встревоженно посмотрели друг на друга, а звук не прекращался.

Когда утих скрежет тормозов, послышался глухой удар. Затем последовал то ли детский, то ли женский крик, Ральф не смог точно определить. Возглас:

«Что случилось?»

Затем: «Авария!» — и топот бегущих ног по тротуару. — Оставайся на диване, — сказал Ральф и поспешил к окну в гостиной.

Когда он подбежал к нему, на него упала тень вставшей рядом Луизы; в душе Ральф одобрил ее поступок. В подобных обстоятельствах точно так же поступила бы и Кэролайн.

Они смотрели на ночной мир, переливающийся и пульсирующий в странном свете. Ральф знал, что они увидят Билла, знал это — Билла, сбитого проезжавшей машиной, мертвого Билла, лежащего на улице с панамой возле его вытянутой руки. Он покрепче прижал к себе Луизу, а она схватила его за руку.

Но в свете фар «форда» распластался не Билл, а Розали. Ее утренним экспедициям пришел конец. Собака лежала в луже растекающейся крови с перебитым в нескольких местах хребтом. Когда водитель, сбивший ее, опустился на колени возле старой бродяжки, безжалостное сияние уличного фонаря высветило его лицо. Водителем оказался Джо Уайзер, фармацевт из «Райт-Эйд», по краям его желто-оранжевой ауры метались красно-синие, вспышки. Он гладил собаку по боку, и с каждым поглаживанием мерзкой черной ауры, облепившей Розали, поле ее разрушалось.

Ужас охватил Ральфа, омыл его волной холода, превращая яички в один плотный комок. И внезапно он снова перенесся в июль 1992 года: Кэролайн умирает, постукивает Страж Смерти, а Ральф пытается удержать обычно столь уравновешенного мужа Элен от попытки вцепиться в горло толстяку-садовнику.

И тут — вишенка на шарлотку, как сказала бы Кэролайн, — появляется Дорренс Марстеллар. Старина Дор. И что же тогда он сказал?

«Я бы не стал больше прикасаться к нему… Я и так уже не вижу твоих рук».

Не вижу твоих рук.

— О Господи, — прошептал Ральф.

В реальность Ральфа вернула Луиза, шатающаяся из стороны в сторону, готовая в любую секунду упасть в обморок.

— Луиза! — резко крикнул Ральф, хватая ее за руку. — Луиза, как ты себя чувствуешь?

— Кажется,..

Хорошо… Но, Ральф… Ты видишь…

— Да, это Розали. Думаю, она…

— Я не имею в виду ее, я говорю о нем! — Она указала вправо.

Доктор N3 стоял, опираясь о багажник «форда» Джо Уайзера, панама Билла Мак-Говерна съехала на его лысый затылок. Он смотрел на Ральфа и Луизу, дерзко ухмылясь, затем медленно поднял маленькую ручонку и показал им «нос», помахивая коротенькими пальчиками.

— Ах ты, подонок! — закричал Ральф, в отчаянии ударяя кулаком в стену.

К месту происшествия сбегались люди, но они ничем не могли помочь: собака умирала. Черная аура сгущалась, превращаясь в подобие обожженного кирпича, она обволакивала собаку черным покровом, и каждый раз рука Уайзера исчезала, когда тот проводил ею по этому ужасному савану.

Теперь доктор N3 выставил вперед указательный палец и склонил голову набок, как бы говоря: «Внимание!» Он на цыпочках прошел вперед абсолютно ненужный жест, все равно его никто не видел, но карлик, очевидно, питал страсть к театру — и потянулся к заднему карману брюк Джо Уайзера.

Коротышка оглянулся на Ральфа и Луизу, как бы проверяя, смотрят они или нет. Затем все так же на цыпочках прошел дальше, вытянув вперед левую руку.

— Останови его, Ральф, — простонала Луиза. — Пожалуйста, останови его.

Медленно, словно находясь под действием снотворного, Ральф поднял руку, а затем резко опустил ее. От пальцев отделился поток синего света, но тут же рассеялся, растекшись по стеклу. Бледное туманное облачко вырвалось из дома Луизы, а затем исчезло. Лысоголовый доктор погрозил пальчиком —"Ах ты, беспокойный мальчишка" — говорил его жест.

Доктор N3, снова потянувшись вперед, достал что-то из заднего кармана брюк Джо Уайзера, в то время как тот стоял перед сбитой собакой. Ральф не мог с уверенностью сказать, что это такое, пока чудовище в грязном халате не сдернуло панаму Мак-Говерна с головы и не сделало вид, что проводит им по несуществующим волосам. Создание обзавелось черным гребешком, который можно купить в любом магазине за доллар двадцать девять центов. Затем оно подпрыгнуло в воздух, щелкнув каблуками, словно злобный эльф.

Почуяв приближение маленького доктора, Розали приподняла морду.

Затем медленно положила голову на асфальт и умерла. Окружающая ее аура моментально исчезла — не растворилась, а лопнула, как мыльный пузырь.

Уайзер поднялся на ноги, повернулся к стоявшему на обочине мужчине и стал объяснять ему, как все произошло, как собака неожиданно бросилась под машину. Ральф даже разобрал несколько слов, вылетевших их уст Уайзера:

«…собака словно появилась из ниоткуда».

А когда Ральф скользнул взглядом по крылу машины, оказалось, что именно к тому месту и вернулся доктор-коротышка.

Глава шестнадцатая

Ральфу удалось завести старенький «олдсмобиль», но потребовалось бы несколько минут, чтобы доехать до городской больницы, расположенной в восточной части Дерри. Кэролайн понимала сомнения Ральфа по поводу его водительского мастерства и пыталась посочувствовать, но по натуре она была импульсивной, торопыгой, даже годы не смогли смягчить это качество ее характера. В дальних поездках она никак не могла удержаться от упреков. Поначалу Кэролайн молча выжидала, выбирая подходящее время для критики.

Если ее особенно выводила из себя скорость их передвижения, она интересовалась, поможет ли ему клизма, чтобы справиться с запором. Она была мила, но с язычком острее бритвы.

Поощряемый такими замечаниями, Ральф всегда предлагал — никогда не испытывая злобы и раздражения, — поменяться местами. Предложения Кэролайн всегда отклоняла. Она считала, что дело мужа вести машину, а жена должна вносить в это занятие здоровый критицизм. Ральф ждал, что Луиза тоже начнет отпускать колкости по поводу скорости либо его неуклюжей манеры вождения, но она ничего не говорила — просто сидела на том самом месте, которое прежде занимала Кэролайн, и держала на коленях сумочку, как и Кэролайн.

Клинья света — неоновые вывески магазинов, фонари светофоров радугой скользили по лицу Луизы. Ее темные глаза были холодны и задумчивы. После смерти Розали она рыдала навзрыд, прося Ральфа опустить жалюзи.