Луиза снова плакала. Слезы ее были цвета дымки, стелющейся над поверхностью тихого озера, и от слезинок шел дымок, когда они скатывались по щекам.

— Ральф… Это… Это… О Боже!

— Грандиознее, чем Майкл Джексон, правда?

Она тихо рассмеялась:

— Ну… Может быть.

— Есть название тому, что происходит с нами, Луиза, и это не бессонница, и не безумие, и не болезнь Альцгеймера. Это гиперреальность. — Гиперреальность, — пробормотала она. — Боже, какое экзотическое название!

— Да. Мне поведал об этом фармацевт из аптеки «Райт-Эйд» по фамилии Уайзер. Джо Уайзер. Только в этом понятии больше смысла, чем он думает.

Больше, чем могут догадаться все здравомыслящие недоумки.

— Да, как телепатия… Если только это происходит на самом деле, вот в чем проблема. Ральф, а мы в своем уме?

— Твоя невестка взяла сережки?

— Я… Не… Она… Да. — Луиза выпрямилась. — Да, она взяла их.

— Вне всяких сомнений?

— Да.

— Тогда ты ответила на свой вопрос. Мы в здравом уме… Но, думаю, ты ошибаешься насчет телепатии. Мы же читаем не мысли, а ауры.

Послушай, Луиза, мне нужно о многом расспросить тебя, но в настоящий момент я хочу знать только одно. Ты видела… — Внезапно Ральф замолчал, размышляя, действительно ли он хочет сказать то, что вертится у него на языке.

— Видела что?

— Ладно. Это прозвучит безумнее всего, рассказанного тобой, но я не сошел с ума. Ты мне веришь? А я вот нет.

— Я верю тебе, — просто ответила женщина, и Ральф почувствовал, как тяжелый камень упал с его груди. Луиза говорила правду. В этом он не сомневался: ее вера сияла вокруг нее.

— Тогда слушай. С тех пор, как с тобой стало происходить все это, не видела ли ты людей, которые выглядят так, будто не принадлежат Гаррисавеню? Людей, выглядящих так, словно они вообще не принадлежат обычному миру?

Луиза непонимающе смотрела на него.

— Они лысоголовые, очень низенькие, носят белые халаты и больше всего напоминают пришельцев из космоса, какими их изображают в бульварных газетенках, продающихся в «Красном яблоке». Ты не видела их, когда переживала одну из атак гиперреальности?

— Нет, ни одного.

Ральф разочарованно стукнул кулаком по колену, поразмышлял, а затем снова посмотрел на Луизу.

— В понедельник утром, — сказал он. — До того, как у дома миссис Лочер появились полицейские… Ты видела меня?

Очень медленно Луиза кивнула головой. Ее аура слегка потемнела, а по диагонали замелькали тоненькие, как иглы, алые спирали.

— Ты прекрасно знаешь, кто позвонил в полицию, — произнес Ральф.

— Ведь так?

— Я знаю, что это сделал ты, — прошептала Луиза. — Раньше я только подозревала, но теперь уверена. Когда увидела… Ты же знаешь, по твоим краскам.

«По моим краскам», — подумал Ральф. Именно так называл это Эд Дипно. — Но ты не видела двух маленьких версий мистера Клина, выходящих из дверей ее дома?

— Нет, — ответила Луиза, — но это ничего не значит. Из окна моей спальни не видно даже дома миссис Лочер. Его загораживает крыша «Красного яблока».

Ральф обхватил голову руками. Ну конечно, еж должен был догадаться. — Причина, по которой я подумала, будто это ты позвонил в полицию, в том, что я, собираясь в ванную, увидела, как ты разглядываешь что-то в бинокль. Ты не делал этого прежде, но я посчитала, что тебе просто хочется получше рассмотреть бродячего пса, регулярно делающего обход мусорных бачков Гаррис-авеню по четвергам. — Она показала рукой вниз. — Его.

Ральф усмехнулся:

— Это не он, это великолепная Розали.

— О! В любом случае, я пробыла в ванной очень долго, потому что нанесла на волосы специальный бальзам. Не краску, — резко уточнила она, как будто Ральф обвинял ее в этом, — протеины и что-то еще для того, чтобы волосы выглядели пышнее. Когда я вышла, вокруг уже было полно полицейских.

Я взглянула на твое окно, но тебя не увидела. Либо ты ушел в другую комнату, либо откинулся назад в своем кресле. Иногда ты так делаешь. Ральф тряхнул головой, как бы желая прояснить ее. Значит, все эти ночи он пребывал не в пустом театре; кое-кто находился рядом. Просто они сидели в разных ложах.

— Луиза, мы поссорились с Биллом вовсе не из-за шахмат. Мы… У подножия холма Розали резко залаяла и стала подниматься на лапы.

Ральф взглянул в том направлении, и у него похолодело в груди. Хотя они сидели здесь больше получаса и никто не проходил мимо в туалет, пластиковая дверь с табличкой «МУЖСКОЙ» начала медленно открываться.

Из дверей появился доктор N3. Панама Мак-Говерна с откусанным полумесяцем полей была сбита набекрень, делая существо похожим на Мак-Говерна в тот день, когда Ральф впервые увидел Билла в коричневой Федоре — тот напоминал щеголеватого репортера из детективного фильма сороковых годов. В руке пришелец держал ржавый скальпель.

Глава тринадцатая

— Луиза? — Ральфу собственный голос показался эхом, отдающимся в глубоком каньоне. — Луиза, ты видишь?

— Я не… — Голос Луизы дрогнул. — Это ветер открыл дверь туалета?

Нет? Внутри кто-то есть? Именно поэтому залаяла собака?

Розали медленно попятилась от лысоголового человечка, рваные уши собаки плотно прижались к голове, морда искривилась в таком диком оскале, что обнажились испорченные зубы, которыми уже невозможно разгрызть кость.

Она хрипло залаяла, а затем в безнадежном отчаянии завыла.

— Да! Ты видишь его, Луиза? Посмотри! Он же совсем рядом!

Ральф поднялся на ноги. Луиза последовала его примеру, держа руку козырьком у глаз. Женщина внимательно вглядывалась.

— Я вижу колыхание. Так шевелится воздух около печи для сжигания мусора.

— Я же сказал тебе оставить собаку в покое! — крикнул Ральф. — Уходи!

Убирайся к черту!

Лысый человечек взглянул на Ральфа, но теперь в его глазах не было удивления; в них застыло выражение небрежного спокойствия. Он поднял большой палец правой руки в жесте древнего приветствия, затем и сам оскалил зубы — более острые и крепкие, чем у Розали, — в беззвучном смехе.

Розали съежилась, когда лысоголовый в грязном халате снова стал приближаться к ней, затем подняла лапу и прикрыла голову — картинный жест, который должен был бы выглядеть забавно, но вместо этого стал выражением переполнившего собаку ужаса.

— Чего я не могу видеть, Ральф? — простонала Луиза. — Я вижу нечто, но…

— Убирайся прочь от нее! — закричал Ральф и занес руку, подражая каратистам. Рука-испустившая ранее клинообразный пучок голубого света — по-прежнему ощущалась незаряженным оружием, однако на этот раз лысоголовый это знал. Он взглянул на Ральфа и язвительно улыбнулся:

О, перестань, Смертный, — отойди, заткнись и наслаждайся зрелищем. Создание, стоящее внизу холма, снова обратило свое внимание на Розали, которая съежилась, прижавшись к стволу сосны. Собака залаяла, и из трещин коры стали выбрасываться струйки зеленого тумана. Лысоголовый докторишка склонился над Розали, протянув одну руку в жесте заботы, что плохо сочеталось со скальпелем, зажатым в другой руке.

Розали заскулила… Затем потянулась вперед и покорно лизнула ладонь лысоголового создания.

Ральф взглянул на свои руки, ощущая в них нечто — не ту прежнюю силу, ничего подобного, но нечто. Внезапно под ногами заплясали вспышки чисто белого света, как будто его пальцы внезапно превратились в свечи зажигания.

Луиза неистово вцепилась в Ральфа:

— Что случилось с собакой? Ральф, что с ней происходит?

Не раздумывая, что он делает и почему, Ральф прикрыл глаза Луизы своими руками, будто играл в «Угадай — кто» с любимой. Его пальцы вспыхнули с такой силой, что белый свет стал почти ослепительным. «Именно так рекламируют моющие средства по телевизору», — подумал Ральф.

Луиза вскрикнула. Ее руки впились в запястье Ральфа, затем хватка ослабела.

— Боже мой, Ральф, что ты со мной сделал?

Он отнял руки и увидел светящуюся восьмерку, окружающую ее глаза.