Дул легкий западный ветер, и как только они выбрались из машины, на них пахнуло запахом гари. Последнюю четверть мили Ральф и Луиза прошли молча. Когда они увидели огромное скопление полицейских машин, дым уже клубами вздымался над деревьями, и Луиза начала задыхаться.

— Луиза, ты в порядке?

— Да, — выдохнула женщина. — Просто я слишком полная… Крэк-крэк-крэк!

Револьверные выстрелы вдали от линии машин, блокирующих дорогу. За ними последовал хриплый, кашляющий звук, с легкостью опознанный Ральфом благодаря телерепортажам о гражданских войнах в странах третьего мира и о перестрелках в американских третьеразрядных городках: скоростной огонь из автоматического оружия. Раздался крик боли, от которого Ральфу захотелось зажать уши руками, но он лишь поморщился. Скорее всего, кричала женщина, и Ральф внезапно припомнил то, что так старательно обходила стороной его память: фамилию женщины, о которой упоминал Джон Лейдекер. Ее звали Мак-Ки.

Сандра Мак-Ки.

Эта мысль, пришедшая именно в данный момент, наполнила все его существо беспричинным страхом. Ральф пытался убедить себя, что кричать мог кто угодно — даже мужчина. Иногда голос мужчины напоминает женский но знание было с ним. Это она. Они, Безумцы Эда. Они совершили нападение на Хай-Ридж.

Завывание сирен. Усиливающийся запах гари. Луиза, уставившаяся на него растерянными, перепуганными глазами и по-прежнему задыхающаяся от ужаса. Впереди Ральф увидел серебристый почтовый ящик, установленный на обочине. На ящике, конечно, не было никакой надписи — женщины, курирующие Хай-Ридж, всеми силами стирались обеспечить анонимность своего заведения, что, впрочем, сегодня не уберегло их от несчастья. Флажок над почтовым ящиком был поднят. Чье-то письмо ожидало почтальона. Это напомнило Ральфу о письме Элен, написанном ему из Хай-Ридж, — осторожное, но тем не менее полное надежды послание.

И снова стрельба. Визг пуль, ударяющихся о стекло. Рев либо ярости, либо боли. Голодное потрескивание огня, пожирающего сухое дерево. Трели сирен. И темные испанские глаза Луизы, уставившиеся на него, потому что он мужчина, а она выросла с верой в то, что мужчине лучше известно, как поступать в подобных ситуациях.

«Тогда сделай хоть что-нибудь! — заорал на себя Ральф. — Ради всего святого, сделай хоть что-то!»

Но что? Что?

— ПИКЕРИНГ — загрохотал усиленный мегафоном голос. Теперь в сгущающемся дыме Ральф различал красные вспышки. — ПИКЕРИНГ! В ЗДАНИИ НАХОДЯТСЯ ЖЕНЩИНЫ! ПОЗВОЛЬ НАМ СПАСТИ ЖЕНЩИН!

— Он знает, что там женщины, — пробормотала Луиза. — Неужели до них не доходит, что он знает. Они что, совсем дураки, Ральф?

Странный, расплывчатый вой послужил ответом полицейскому с мегафоном.

Ральфу потребовалось время, дабы понять, что это хохот. И снова стрельба из автомата, а вслед за ней сухой кашель револьвера.

Ледяными пальцами Луиза сжала ладонь Ральфа: — Что нам делать, Ральф? Как нам поступить? Он взглянул на черно-серые клубы дыма, вздымающиеся над верхушками деревьев, затем посмотрел назад на еще приближающиеся полицейские машины — на этот раз их было не меньше шести — и вновь на бледное, напряженное лицо Луизы.

В уме у Ральфа немного прояснилось — не полностью, но вполне достаточно, чтобы он понял — на этот вопрос существует лишь один ответ. — Мы поднимемся вверх, — коротко бросил он.

Щелк.

И языки пламени из оранжевых превратились в зеленые.

Голодный, похрустывающий звук зазвучал приглушеннее. Держа Луизу за руку, Ральф обвел ее вокруг полицейской машины, поставленной в качестве заслона.

Вновь подъехавшие автомобили сгрудились вокруг этого препятствия.

Мужчины в темно-синей униформе на ходу выпрыгивали из салонов.

Несколько человек держали автоматы, почти все были в пухлых пуленепробиваемых жилетах. Один из полицейских промчался мимо Ральфа, как порыв теплого ветра, прежде чем тот успел отступить в сторону: молодой человек по имени Дэвид Уилбери, считающий, что его жена, работавшая секретарем в агентстве по купле-продаже недвижимости, завела интрижку со своим шефом. Вопрос о жене отошел на второй план (по крайней мере, временно), вытесненный потребностью немедленно забежать в туалет и постоянным, испуганным повторением одних и тех же слов, наподобие змеи извивавшихся в его мыслях: «Ты не опозоришься, ты не опозоришься, ни за что, ни за что».

— ПИКЕРИНГ! — взвыл мегафон, и Ральфу вылетавшие слова показались градом серебряных пуль. — ТВОИ ДРУЗЬЯ МЕРТВЫ, ПИКЕРИНГ! БРОСАЙ ОРУЖИЕ И ВЫХОДИ ВО ДВОР! ДАЙ НАМ ВОЗМОЖНОСТЬ СПАСТИ ЖЕНЩИН!

Ральф и Луиза свернули за угол, не замеченные в царящей вокруг суматохе, и вышли к скоплению полицейских машин, припаркованных у подъездной дорожки с посаженными по обе стороны яркими цветами.

«Вот что значит женский подход», — подумал Ральф.

Подъездная дорожка упиралась в небольшой дворик перед белым фермерским домом, построенным никак не менее семидесяти лет назад. Вдоль фасада трехэтажного здания тянулась огромная веранда, с которой открывался замечательный вид на запад, где в голубой утренней дымке вздымались вершины холмов. Этот дом некогда давал приют семье Барретта и их яблочному бизнесу, а до недавнего времени размещал под своей крышей десятки избитых, запуганных женщин, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять — к завтрашнему утру он уже никому не сможет служить. Огонь охватил южное крыло здания, пламя достигло веранды; языки пламени вырывались из окон и похотливо облизывали карнизы.

Ральф заметил плетеное кресло-качалку, горящее на дальнем конце веранды.

С ручки кресла свисал недовязанный шарф, воткнутые в него спицы сверкали белым жаром. Откуда-то доносилось монотонное позвякивание колокольчика. Мертвая женщина в зеленом, военного образца комбинезоне и куртке распласталась на ступеньках крыльца, уставившись в небо залитыми кровью линзами очков. В руке она сжимала пистолет, в груди зияла черная рваная рана. На перилах северной части веранды обвис мужчина, упираясь ботинком в газонокосилку. На нем также были военный комбинезон и куртка. На цветочной клумбе неподалеку от тела лежал автомат. Кровь стекала по пальцам мужчины и крупными каплями падала на землю. Ральфу эта кровь казалась черной и мертвой.

«Фелтон, — подумал он. — Если полиция до сих пор взывает к Чарли Пикерингу — если Пикеринг в доме, — значит, это Фрэнк Фелтон. А где же Сьюзен Дэй? Эд где-то на побережье — Луиза уверена, что он там, — но вдруг Сьюзен Дэй находилась здесь? Боже, неужели такое возможно!»

Ральф предполагал, что все может быть, однако предположения в счет не шли. Там внутри, без сомнения, находились Элен, Натали и Бог весть сколько еще беспомощных, терроризируемых женщин, а это было важно.

Из глубины дома донесся звук разбиваемого стекла, сопровождаемый тихим взрывом — почти вздохом. Ральф увидел новые языки пламени, вырывающиеся сквозь переплет входной двери.

«Коктейль Молотова <Во время второй мировой войны так называли бутылки с зажигательной смесью, впервые примененные советской пехотой против фашистских танков.>, — подумал он. — Наконец Чарли Пикерингу удалось осуществить свою давнюю мечту».

Ральф не знал, какое именно количество полицейских сгрудилось за машинами, припаркованными в начале подъездной дорожки — никак не меньше тридцати, — однако он моментально выделил двоих, арестовавших Эда Дипно.

Крис Нелл залег за передним колесом полицейской машины, стоявшей ближе всего к дому. А рядом с ним, опираясь на колено, присел Джон Лейдекер.

Именно Нелл держал в руках мегафон, и, когда Ральф и Луиза подошли к опорному пункту полиции, Нелл взглянул на Лейдекера: тот кивнул в сторону дома, затем ладонью сделал жест, значение которого было ясно и без слов:

«Будь осторожен». В ауре Криса Нелла Ральф подметил тревожные признаки — молодой человек был слишком взволнован, чтобы соблюдать осторожность.

Слишком взвинчен («раскочегарен»). И в тот же момент, словно мысль Ральфа послужила причиной происходящего, аура Нелла стала менять цвет: от бледно-голубого к темно-серому, а затем к смертельно черному. Все это случилось почти в одно мгновение.