— Эй, как поживаете?

Ральфу голос показался знакомым, ощущение узнавания еще больше усилилось, когда он увидел говорившего. Тот стоял позади них в точке, из которой уходил в небытие тротуар Нейболт-стрит. На вид незнакомцу было около пятидесяти, но на самом деле на пять-десять лет меньше. Мужчина был в свитере и обтрепанных джинсах. Окружавшая его аура цветом напоминала Цветные бутылки «Сэн-Патрикс Дэй». И тут Ральф вспомнил: пьянчужка, клянчивший у него деньги в Строуфорд-парке в тот день, когда Ральф встретил Билла Мак-Говерна, горюющего о своем старом приятеле Бобе Полхерсте… Который, как выяснилось, пережил самого Билла. Иногда жизнь бывает еще забавнее Гручо Маркса <Один из братьев Маркс — известных комедийных киноактеров.>.

Жуткое ощущение фатальности охватило Ральфа, а с ним пришло и интуитивное понимание сил, окружающих его и Луизу. Ральф вполне мог обойтись и без них. Неважно, какими были эти силы — благородными или подлыми, принадлежали ли они Предопределению или Слепому Случаю, важно лишь, что они огромны, именно они превращали все сказанное Клото и Лахесисом насчет свободы выбора и воли в насмешку. Ральф и Луиза оказались лишь спицами в огромной колеснице — колеснице, катящей их к истоку, несмотря на то, что они все дальше углублялись в туннель.

— Не найдется ли у вас пары монет, мистер?

Ральф соскользнул немного ниже, чтобы попрошайка мог слышать его.

— Могу, спорить — опять позвонил дядя из Дэкстера, — вступил в разговор Ральф. — Сообщил, что можно получить работу на фабрике… Но только если ты приедешь сегодня. Правильно?

Пьяница удивленно моргнул.

— Ну… Да-а. Вроде того. — Он искренне верил своей выдумке больше, чем кто-либо из слушавших его. — Отличная работа. И я смогу получить ее.

В два часа отправляется автобус на Бангор и Арустук, но билет стоит пять пятьдесят, а у меня всего пятнадцать центов…

— У тебя семьдесят шесть центов, — вмешалась Луиза. — Две монетки по пятнадцать, две по десять, пять центов и один. Но несмотря на то, что ты много пьешь, у тебя очень здоровая аура. Ты крепок как бык.

Пьяница растерянно посмотрел на нее, попятился назад и шмыгнул носом. — Не волнуйся, — успокоил его Ральф. — Моя жена всюду видит ауры.

Она очень духовный человек.

— Неужели?

— К тому же она великодушна, думаю, она даст тебе больше, чем пару монет. Не так ли, Элис?

— Но он же все пропьет, — возразила Луиза. — Нет для него никакой работы в Дэкстере.

— Возможно, и так, — согласился Ральф, сверля ее взглядом. — Но у него здоровая аура. Абсолютно.

— Думаю, по-своему вы тоже духовны, — произнес пьяница. Он по-прежнему посматривал то на Луизу, то на Ральфа, но теперь в его глазах загорелась надежда.

— Знаешь, ты прав, — сказал Ральф. — С некоторых пор это стало очень важно. — Он сложил губы трубочкой, словно к нему пришла интересная мысль, и вздохнул. Ярко-зеленый луч отделился от ауры попрошайки и вошел в Ральфа.

Ни с чем невозможно было спутать его вкус: яблочное вино Буннера. Терпкое, низкосортное, но все равно приятное, — оно обладало искристостью и живостью рабочего человека. Вместе с вкусом пришло и ощущение силы, что уже было хорошо, и ясность мыслей, что было еще лучше.

А Луиза тем временем достала из сумочки двадцатидолларовую банкноту.

Пьяница не сразу заметил ее; он смотрел в небо. И в этот момент от его ауры отделился еще один ярко-зеленый луч. Он скользнул над заросшей травой сверкающей молнией и вошел в рот и ноздри Луизы. Банкнота в ее руках дрогнула.

— О Боже, как хорошо!

— Будь прокляты эти реактивные самолеты Чарлстонской авиационной базы! — неодобрительно выкрикнул побирушка. — Они не должны преодолевать звуковой барьер, пока не доберутся до океана! Я чуть не уписал… —Взгляд его упал на протянутые деньги, он еще больше нахмурился. — Ха-а, что вы еще задумали? Какую шутку? Вы меня принимаете за дурака? Может, я и слишком много пью, но глупее от этого не становлюсь.

«Подожди, — подумал Ральф. — Еще станешь, если не бросишь пить».

— Никто и не считает вас глупым, — сказала Луиза. — Мы вовсе не шутим.

Возьмите деньги, сэр.

Попрошайка старался держаться настороже, но после более внимательного взгляда на Луизу (и быстрого на Ральфа) подозрительность была побеждена широкой улыбкой. Он подошел к Луизе и протянул руку за деньгами, которые заработал, даже не догадываясь об этом.

Луиза отдернула руку, прежде чем мужчина успел дотронуться до банкноты.

— Обязательно купите что-нибудь поесть, а не только выпивку. И подумайте, довольны ли вы своей жизнью.

— Вы абсолютно правы! — воодушевленно воскликнул бродяга. Он не сводил глаз с банкноты, зажатой между пальцами Луизы. — Абсолютно, мэм! За рекой есть центр реабилитации. Уж не податься ли мне туда? Честно, я подумываю об этом. Я думаю об этом каждый день. — Но взгляд его был прикован к двадцатке, у него даже слюнки потекли в предвкушении скорого пиршества.

Луиза взглянула на Ральфа, пожала плечами и отдала деньги. —Спасибо!

Спасибо, мадам! — Затем он обратился к Ральфу: — Да она настоящая волшебница. Надеюсь, вам это известно.

Ральф одарил Луизу восхищенным взглядом.

— Я и сам знаю, — сказал он.

Получасом позже Ральф и Луиза шагали между ржавыми рельсами, огибающими Муниципал Голф-Курс… Вот только после встречи с забулдыгой они поднялись немного выше, и «шагали» было не совсем точным определением. Во-первых, они не прилагали никаких усилий, к тому же Ральфу казалось, что они, скорее, скользят, чем идут. Он не был вполне уверен, что они видимы миру Шот-таймеров; у их ног деловито сновали белки, собирая запасы на зиму, а один раз Луиза резко пригнулась, когда крапивник <Птица отряда воробьиных.> едва не задел крыльями ее голову. Птица резко взмыла вверх, словно лишь в последний момент заметила, что на ее пути встретилось живое существо. Игроки в гольф также не обращали на них никакого внимания.

По мнению Ральфа, эти люди всегда самоуглублены до одержимости, однако теперь их погруженность в себя казалась просто экстремальной. Увидь он двоих взрослых, чисто одетых людей, бредущих по колее забытой трамвайной линии, его заинтересовало бы то, что те задумали и куда идут. "Думаю, особенно любопытным мне показался бы тот факт, что женщина постоянно бормочет: «Оставайся на месте, проклятая вещица»

— и поддерживает юбку". — подумал Ральф и улыбнулся. Но игроки в гольф даже не взглянули в их сторону. Мысль, что они с Луизой вновь стали невидимыми — или, по крайней мере, полупрозрачными, — казалась все более правдоподобной. Правдоподобной и… И беспокоящей. «Время бежит быстрее, когда ты на подъеме». — сказал старина Дор.

По мере их продвижения на запад след Атропоса становился все более свежим. Там, где красноватое вещество попадало на стальные рельсы, оно разъедало ржавчину наподобие антикоррозина. Трава, на которую падали капли, чернела и погибала. Когда следопыты дошли до рощицы, Луиза подергала Ральфа за рукав и показала вверх. Огромные следы, оставленные Атропосом, напоминали фосфоресцирующую краску, поблескивали на ветвях близко подступивших к колее деревьев: следы виднелись и в углублениях.

— Мы почти вплотную подошли к месту его обитания, Ральф.

— Да.

— Что мы станем делать, если он вернется и увидит нас здесь?

Ральф пожал плечами. Он не знал и не хотел об этом думать. Пусть об этом позаботятся силы, передвигающие их, словно пешки по шахматной доске, — те, которые мистер К.

И мистер Л.

Назвали Высшим Предопределением.

Если появится Атропос, Ральф попытается вырвать язык отвратительному коротышке и засунуть ему в глотку. И плевать, если это расстроит чьи-то планы. Он не отвечает за грандиозные замыслы и дела Лонг-таймеров; сейчас его волновала Луиза, находившаяся в опасности, и кровавая бойня, которую следовало предотвратить. И кто знает? Возможно, он выкроит пару минут и на попытку спасти свою обновленную шкуру. Вот о чем ему стоило подумать, и, если лысоголовый уродина станет у Ральфа на пути, одному из них предстоит проиграть. А если это не входит в расчеты больших ребят, то пошли они к черту.