— Приношу свои извинения, миссис Перрин. Я не видел, куда иду.

— Конечно, не видел. Ты витал в облаках, раскрыв рот, вот что ты делал. Ты похож на деревенского идиота.

— Простите, — повторил он, а затем прикусил язык, чтобы не рассмеяться.

— Хм-м-м. — Миссис Перрин медленно оглядела его с головы до ног, так придирчивый сержант осматривает шеренгу новобранцев. — Да у тебя рубашка разорвана под мышкой, Робертс.

Ральф поднял левую руку. Действительно, его любимая клетчатая рубашка порвалась. Через дырку виднелась повязка с засохшим пятнышком крови да еще и клочок волос, растущих под мышкой. Он поспешно опустил руку, чувствуя, как кровь приливает к вискам.

— Хм-м-м, — снова хмыкнула миссис Перрин, выразив этим все, что она хотела бы сказать о Ральфе Робертсе, не произнеся ни единой гласной. — Принеси ее ко мне домой, если хочешь. Как и остальное, нуждающееся в починке. Знаешь, я еще могу держать иголку в руках.

— Не сомневаюсь, миссис Перрин.

На этот раз почтенная леди окинула его взглядом, казалось, говорившим:

«Ты полнейший идиот, Ральф Робертс, но этого я поправить не в силах».

— Только не днем, — добавила она. — Днем я помогаю готовить еду в приюте для бездомных, а потом участвую в раздаче в пять вечера. Это богоугодное дело.

— Да, я уверен, что…

— В раю не будет бездомных, Робертс. Можешь рассчитывать на это. И никаких разорванных рубашек, я знаю. Но пока мы здесь, надо смириться и помогать, таков наш удел. — «И я прекрасно с этим справляюсь», — провозгласило выражение лица миссис Перрин. — Приноси все требующее починки утром или вечером, Робертс. Без лишних церемоний, но не являйся ко мне после восьми тридцати. Я ложусь спать ровно в девять.

— Очень мило с вашей стороны, миссис Перрин, — произнес Ральф и снова прикусил язык. Он боялся, что этот трюк скоро откажет; он или зайдется смехом, или умрет.

— Вовсе нет. Это христианская обязанность. К тому же Кэролайн была мне подругой.

— Спасибо, — сказал Ральф. — Ужасно то, что случилось с Мэй Лочер, правда?

— Нет, — отрезала миссис Перрин. — Это милость Божья. — И она пошла дальше, прежде чем Ральф успел вымолвить хоть слово. Ее спина была так пряма, что Ральфу стало больно смотреть.

Ральф немного прошел вперед, но больше не смог сдерживаться. Он прислонился лбом к телеграфному столбу, зажал рот руками и рассмеялся как можно тише — смеялся, пока слезы не покатились у него по щекам. Когда приступ (именно таково было его ощущение — нечто типа истерического припадка) прошел, Ральф огляделся по сторонам. Он не увидел ничего, что было бы недоступно восприятию других людей, и это принесло облегчение. «Но оно вернется, Ральф. И тебе это отлично известно».

Да, он знал, но это произойдет позже. А пока ему необходимо поговорить.

Когда Ральф наконец-то вернулся со своей необычной прогулки, Мак-Говерн, сидя на веранде, просматривал утреннюю газету. Уже сворачивая на дорожку, ведущую к дому, Ральф принял внезапное решение. Он многое расскажет Биллу, но не все. Он опустит то, насколько сильно двое незнакомцев, вышедших из дома Мэй Лочер, походили на инопланетян, изображаемых в бульварной прессе.

Когда Ральф взобрался на крыльцо, Мак-Говерн оторвался от газеты.

— Привет, Ральф.

— Салют, Билл. Можно мне кое о чем поговорить с тобой?

— Конечно. — Мак-Говерн аккуратно сложил газету. — Вчера наконец-то моего старого друга Боба Полхерста положили в больницу.

— Да? Мне казалось, это должно было произойти раньше.

— Я тоже так думал. Все так считали. Он обвел нас вокруг пальца.

Казалось, ему становится лучше — по крайней мере, в случае с пневмонией, — но затем состояние ухудшилось. Вчера около полудня у Боба наступила остановка дыхания, и его племянница подумала, что он умрет прежде, чем приедет «скорая». Однако этого не произошло, и теперь его состояние снова стабилизировалось. — Мак-Говерн посмотрел на улицу и вздохнул. — Ночью умерла Мэй Лочер, а Боб продолжает цепляться за жизнь. Что за мир, а?

— И не говори.

— О чем ты хочешь поболтать? Ты наконец-то решил открыться Луизе?

Хочешь получить отцовский совет?

— Мне нужен совет, но не по поводу моей личной жизни.

— Рассказывай, — бросил Мак-Говерн.

Ральф так и сделал, испытывая не только благодарность, но и огромное облегчение, увидев молчаливое внимание Мак-Говерна. Он вкратце обрисовал ситуацию, уже известную Мак-Говерну, — инцидент между Эдом и водителем пикапа летом девяносто второго года, то, насколько речи Эда совпадали с тем, что он изрекал в тот день, когда избил Элен. Пока Ральф говорил, у него крепло чувство, что все странные события, происходившие с ним в последнее время, каким-то образом взаимосвязаны, он почти видел эту связь. Он рассказал Мак-Говерну об аурах, хотя и не упомянул о безмолвном катаклизме, пережитом им менее получаса назад, — так далеко Ральф пока не хотел заходить. Мак-Говерн уже знал о нападении Чарли Пикеринга и о том, какую опасность предотвратил его сосед, воспользовавшись баллончиком, полученным от Элен и ее подруги, но теперь Ральф поведал ему кое-что еще — то, что утаил в воскресный вечер: он рассказал о том, каким магическим образом баллончик оказался в кармане его куртки. Только вот волшебником, по его подозрениям, оказывался старина Дор.

— Боже праведный! — воскликнул Мак-Говерн. — Сколько же ты пережил, Ральф!

— Немало.

— И много ли ты рассказал Джонни Лейдекеру?

Очень мало, хотел было ответить Ральф, но затем понял, что даже это будет преувеличением.

— Почти ничего. Есть и еще кое-что, о чем я умолчал. Нечто более… Более существенное. Связанное с событиями на нашей улице. — Он махнул рукой в сторону дома Мэй Лочер, перед которым стояли два бело-голубых «форда»-фургона с надписью «ПОЛИЦИЯ ШТАТА МЭН» сбоку. Скорее всего, это те люди, о которых говорил Лейдекер.

— Мэй? — Мак-Говерн слегка подался вперед. — Тебе известно что-то такое и о Мэй?

— Мне так кажется. — Осторожно подбирая слова, Ральф рассказал Мак-Говерну о том, как он проснулся, прошел в гостиную и увидел двоих незнакомцев, выходящих из дома Мэй Лочер. Он описал свои успешные поиски бинокля и то, как заметил ножницы в руке одного из мужчин. Он не стал упоминать о приснившемся кошмаре и уж подавно о возникшем у него впечатлении, что эти двое, скорее всего, прошли сквозь двери; подобное заявление лишило бы его остатков доверия, которым, вполне возможно, он еще пользовался у Билла. Закончил Ральф упоминанием о своем анонимном звонке в полицейский участок, а затем озабоченно взглянул на Мак-Говерна.

Мак-Говерн тряхнул головой, как бы желая прийти в себя.

— Ауры, предсказания, мистические взломщики с ножницами… Ты многое пережил.

— И что ты по этому поводу думаешь, Билл?

Мак-Говерн помолчал. Пока Ральф говорил, он свернул газету трубочкой и теперь похлопывал ею по ноге. Ральф хотел было поставить свой вопрос более прямо: «Ты считаешь, что я сошел с ума, Билл?», но передумал. Неужели он действительно полагал, что на такой вопрос можно получить искренний ответ… По крайней мере, не приняв предварительно успокоительное? Что на такой вопрос Билл мог ответить: «О да, я считаю, что ты так же безумен, как и клоп, Ральфи, так почему бы нам не позвонить в Джунипер-Хилл и не поинтересоваться, есть ли у них свободная коечка для тебя?» Вряд ли… А так как любой ответ Билла не будет вполне искренним, то лучше помолчать. — Я не знаю, что и думать, — наконец промолвил Билл. — Пока. А как они выглядели?

— Их лица очень трудно описать, — ответил Ральф. Голос его звучал так же твердо, как и вчера во время звонка в полицию.

— Их возраст ты, вероятно, тоже не смог определить?

— Нет.

— Мог один из них оказаться нашим приятелем, соседом?

— Эд Дипно? — Ральф удивленно взглянул на Мак-Говерна. — Нет, Эда там не было.

— А как насчет Пикеринга?

— Нет. Ни Эда, ни Пикеринга там не было. Я узнал бы их. К чему ты клонишь? Что у меня поехала крыша и мой перегоревший ум вообразил двух парней, причинивших мне самые большие неприятности за последние несколько месяцев, на веранде дома Мэй Лочер?